История о красном зонте

Существуют истории, которые трезвым рассказать невозможно. Они сидят глубоко внутри, похожие на клубок змей и при первом воспоминании о них, скользкой петлёй стягивают тебе горло. Но у алкоголя есть одна интересная способность - пьяный человек предрасположен к саморазрушению, он эти истории рассказывает в первую очередь самому себе, чтобы снова и снова погружаться в свою боль. "Пиши пьяным, редактируй трезвым" говорил Хемингуэй. Отличный совет, если не вспоминать, как закончил Эрнест.

Эта история из моей жизни. Я позволил себе изменить имена и мелкие детали, но менее правдивой она от этого не стала. Возможно, история даст некие ответы, вполне вероятно принесёт ещё больше вопросов. Пока же она стоила мне одной бессонной ночи, одной бутылки виски и тысячи дней воспоминаний.

Посвящается той, что всегда несла свет.

Дождь лил, как из ведра. Втянув голову в плечи, я усердно перескакивал потоки воды на тротуаре и мысленно проклинал ветер, который закручивал ливень хитрыми спиралями, уничтожая мои шансы оставить хоть что-то сухое из одежды. В наушниках голос Метта Хиффи пел о том, что мира не будет до окончания этой войны, до чего мне сейчас совершенно не было дела. Почувствовав, что рубашка вовсю прилипла к спине, я решил, что прыгать кузнечиком уже нет смысла и чуть спокойнее двинулся дальше, стараясь разглядеть улицу. Внезапно, в плотной серой завесе дождя, мой глаз уловил непривычно яркий вихрь. Я успел только инстинктивно повернуть голову и летящий красный зонт снёс меня с тротуара.

Я падал со страдальческим лицом, как падают герои вестернов, но потом решил, что это слишком прозаично и выставил колено, наперёд проклиная себя за эту мысль. Подняв мириады брызг, я шлёпнулся прямо на проезжую часть, но погибать под колёсами мчавшихся машин не входило в мои планы, поэтому пришлось быстро вскакивать обратно на тротуар.

- Дерьмо! - слово слетело слишком громко, спасибо наушникам.

Я рывком вытащил их из ушей, музыка теперь выступала в роли дополнительного раздражителя.

- Вот же..

- Вы в порядке? - прозвучало у меня за спиной.

Я обернулся. Рядом со мной стояла девушка, с мокрыми спутанными волосами и большими зелёными глазами. "Красивая" - подумал я про себя. Очень красивая.

- Он улетел? - сказала она.

- Ээ.. что? - не успев переключиться с мысли на мысль, уставился я на девушку.

- Зонт. Он улетел?

Синхронно повернув головы в сторону исчезнувшего аксессуара, мы не обнаружили ни намёка на красный в серой пелене дождя.

- Жаль, - вздохнула девушка. - Я видела, как вы упали.

Я без слов посмотрел на свои брюки, которые пребывали в плачевном состоянии, но тут заметил, что ноги моей собеседницы ничуть не чище, видимо бег по дождю за злополучным зонтом не способствовал хорошему виду. Злость моментально утихла, ссориться я не умел и не любил.

- Что будем делать? - поёжилась девушка, стирая воду со лба.

Я растерялся. Очень мало было в моей жизни людей, которые спрашивали бы у меня что делать.

- Я должен знать? - наконец выдавил я из себя.

- Ну.. зонт ты упустил, - пожала она плечами.

- Что?! - уловив переход на личности, я уже приготовился к тираде, но тут она улыбнулась.

- Я шучу. Давай убираться с улицы, не хочу заболеть.

Её улыбка придала мне решительности и я неожиданно, даже для себя, подошёл к ней вплотную.

- Там, - я ткнул пальцем в направлении перекрёстка, - кафе. Не хочешь пересидеть. Вместе.

Она мгновение смотрела на меня, чудика который забыл как говорить сложными предложениями и вдруг кивнула. Развернувшись, мы быстро двинулись вверх по улице.

- Я Сюзан, - она одарила меня ещё одной улыбкой, ради которой я был готов стоять под дождём сутками. Затем на ходу протянула руку с тонкими пальчиками.

Я, стараясь шагать между ней и хлещущим ливнем, протянул свою и вколотил первый гвоздь в свой будущий гроб:

- Роланд.

Скоро мы сидели в кафе и смеялись над тем, как выглядели её высохшие после дождя волосы, или как у меня от тепла начала "дымить" рубашка, или как она нечаянно оставила пенку от кофе у себя на губах, становясь похожей на сумасшедшего профессора. Мы вообще много тогда смеялись. Я уже забыл, что можно вот так сидеть с человеком и рассказывать ему о своей жизни, потихоньку мешая до неприличия горячей кофе и улавливая в глазах напротив ту самую заветную искру. Потерянные души, которые обрели свою Вселенную. Вечная история.

Не было тогда никаких разговоров о чувствах, мы просто начали проводить друг с другом всё свободное время. Неважно, ехали ли мы в метро, толкая друг друга в плечи, смешно уравнивая шаг топали по улице или наблюдали зефирный закат, обнявшись посреди площади - прохожие смотрели на нас и думали - вот двое, которые нашли друг друга.

Оказалось, что Сюзан младше меня на 16 дней. Мы оба учились на втором курсе, только в разных колледжах, и оба работали после обеда - она в студенческом кафетерии, а я в типографии. После двух недель получасовых встреч, мы решили, что нам этого мало и она перебралась ко мне на квартиру, которая находилась ближе к центру. Мы начали готовить лучшую в мире пиццу с ананасом и курицей, пугать друг друга царапаньем двери туалета, целоваться перед дверью, разбегаясь на занятия. Мы засыпали и просыпались, держа друг друга за руку. В воскресенье, когда никуда не нужно было спешить, я часто вытаскивал небольшой диванчик на балкон и мы пили там кофе, наблюдая, как голуби сходят с ума на маленькой площади возле филармонии.

Ещё Сюзан рисовала. Очень здорово рисовала, как по мне. Неловкими пальцами я брал рисунки один за другим и любовался прекрасными воительницами в кожаных доспехах, монстрами с драгомеровыми глазами, эльфийскими лучниками в пылу битвы. Иногда она рисовала меня. Заставляя сидеть на табурете, Сюзан бросала сосредоточенные взгляды в мою сторону и яростно чертила повинующиеся ей линии.

- Только в этот раз без остоухости, - дразнил я утонувшую во вдохновении девушку.

- Ничего не обещаю, - быстрая улыбка появлялась на лице, делая маленькую комнатку чуть светлее.

Я любил эти моменты. Пока она рисовала, я изучал её черты, любуясь лицом, которое стало таким родным за последние дни.

Позже вечером, когда она лежала на мне, щекоча волосами, я закрывал глаза и водил пальцами вдоль линий подбородка, стараясь воссоздать картину у себя в голове.

- Ты собираешь учиться мастерству скульптора? - улыбалась Сюзан.

- Нет. Просто вообрази, что есть сотня, тысяча девушек, а мне нужно найти тебя. С закрытыми глазами, конечно.

- Тысяча девушек, пфф, - фыркала моя "статуя". - Ваша легенда одинокого интроверта трещит по швам, мистер.

Мои пальцы остановились на маленькой родинке возле её губ.

- Это тебе не поможет, - хихикнула Сюзан, - возьмут и все такую приклеят.

Я состроил злорадную рожу:

- Тогда им придётся ещё и отрастить такой громадный нос, как у тебя.

Она била меня подушкой, пока я хохотал, катаясь по кровати.

В первые дни зимы, мы стояли на набережной, закутавшись друг другом и смотрели на замерзшее озеро. Сюзан мечтательно выдохнула облако пара и сказала:

- Давай, когда наступит лето, уедем куда-то, на пару недель.

- И куда бы тебе хотелось, - я обнял её покрепче.

- Ну.. новые места, их так много, я почти нигде не была. Путешествовать - это же так здорово.

- Путешествовать вдвоём ещё лучше, - улыбнулся я.

- Не обязательно, - Сюзан хихикнула и потёрла замёрзший нос, - некоторые ездят по разным местам, а потом рассказывают друг другу о том, где им пришлось побывать. Мир другими глазами, так сказать.

- Интересная теория, только ты забыла об одной мелкой детали.

Сюзан обернулась ко мне, улыбаясь во весь рот:

- Это какой?

Я прикоснулся губами к её лбу:

- Я не хочу путешествовать без тебя.

В канун Нового Года нас пригласили на вечеринку в танцевальный клуб. Ввалившись вместе с гурьбой знакомых из морозной улицы в вестибюль, мы наперебой поздравляли с наступающим охранников, консьержа и гардеробщика, затем оставив последнему верхнюю одежду, двинулись к музыке и жизни. Сюзан была одета в коротенькое синее платье и чулки с тиснёными бантиками на бёдрах, которые я называл "выключателями мозга". Нащупав мою руку, она подмигнула и потянула меня в этот коктейль из цвета и звука. Я никогда не любил такие вот шумные вечеринки, чувствовал себе чужим между людьми, как будто я теряюсь и не могу найти себя. Но с Сюзан всё менялось. Когда мы были вместе, это чувствовалось, словно мы создали новую Вселенную и важно только то, что мы здесь и сейчас. Видимо, кто-то там сверху решил, что миру не хватает гармонии.

Бывало ли у вас такое, что вы каждый миг влюблялись снова и снова в того же человека? Мне кажется, у музыки есть некое волшебство. Движение век, прикосновение пальцев, биение сердца - во время танца всё это ощущается по-другому. И вот вы танцуете в центре чего-то неимоверно важного для вас двоих и с каждым вздохом открываете свою Вселенную заново. И так до бесконечности.

Мне снился кошмар. Один из тех, где ты бежишь от чего-то чудовищно страшного, но твоё тело тебя не слушается, двигаясь, словно ты бежишь сквозь желе и лишь ощутив холодные пальцы у себя на спине, рассудок позволяет тебе проснуться. Я рывком сел в кровати. Всего лишь кошмар, но если сознание уже понимает это, то тело все ещё в плену у страха - холодный пот заливает глаза, а руки продолжают дрожать. Стараясь не разбудить Сюзан, я выбрался из постели и двинулся на кухню, чтобы поставить чайник. Это движение отучено до автоматизма, мне даже свет не нужно включать. Пока грелась вода, я стоял у окна и наблюдал за ночным заснеженным городом. Мы с ним давние собеседники, он всё рассказывает, рассказывает, а я слушаю. Он видел тысячи таких историй, как моя, но всё равно ничему не научился, упёрто продолжая терзать людей внутри своего чёрного нутра и рассказывать приторно добрые сказки. Старый паяц, как я тебя ненавижу.

К спине тихо прислонилась Сюзан, обняв меня тёплыми руками.

- Ты чего не спишь, милый? - слова прозвучали приглушено, она продолжала спать, упершись мне между лопаток, - воскресенье же.

Я обернулся. Света от плиты хватало, чтобы увидеть её заспанные глаза и растрёпанные после кровати волосы. В большой длинной футболке с надписью "Into the night", она была похожа на маленькое симпатичное привидение.

- Не спится. Будешь чай? - улыбнулся я.

Сюзан протянула руку и щелчком выключила плиту, затем потянула меня за собой:

- Буду тебя. Одной мне холодно.

- Когда-нибудь я заведу себе собаку, - Сюзан провела глазами пожилую пару, которая прогуливалась по улице, держа на поводке лохматого спаниеля.

Мы сидели в книжном магазине возле окна и пересматривали новые бестселлеры. Продавец Тим, наш общий друг, что-то рассказывал толстой даме, помогая ей подобрать справочник садовода.

- У моих родителей есть собака. Чёрная такса по кличке Проныра. Вполне возможно, скоро я вас двоих представлю друг другу.

Сюзан оторвала взгляд от окна и посмотрела на меня с нескрываемым удивлением:

- Ты хочешь познакомить меня с родителями?

- Почему нет? - как можно небрежнее ответил я, - в мои восемнадцать с копейками, приводить девушку на ужин - это более, чем нормально.

Сюзан мгновенно перебралась ко мне на колени.

- Думаешь, я им понравлюсь? - прижалась она к груди, заглядывая мне в глаза.

- Папе определённо. Он ценитель женской красоты, а если узнает, что ты умеешь что-то творить своими руками, несомненно вырвешься в фавориты.

Сюзан заулыбалась:

- Сразу видно, что ты многого у него набрался.

Я пожал плечами:

- Мои родители за авторитаризм. Если меня устраивает мой выбор, они не станут как-то влиять на него.

Сюзан выпятила грудь:

- Я надеюсь, тебя устраивает твой выбор?

Я прищурился:

- Немного взбалмошный экземпляр, но если приложить чуть воспитания, то можно терпеть.

Сюзан нарочито серьёзно отодвинула мои руки от себя:

- Сер, ваши придирки безосновательны. У меня безупречное воспитание.

После этих слов, эталон безупречного воспитания с хрюканьем укусил меня за подбородок.

- Ты прелесть, - сказал я после того, как мы перестали хохотать, - и я тебя люблю.

Сюзан неожиданно грустно погладила меня по щеке.

- Не забывай этого никогда.

Странная штука жизнь. Вот живёшь себе спокойно, строишь планы на ближайший месяц, тихо стоишь в очереди за круассанами и внезапно твоя жизнь рушиться ко всем чертям. Теория о взмахе крыла бабочки во всей красе. Один единственный звонок, который запускает механизм разрушения стен твоего личного Иерихона.

- Сюзан в больнице, - в телефоне Миа, её напарница по работе, - только что тётя звонила, она сегодня дежурная на приёме.

Ноги несут меня на улицу. В голове роятся миллионы вопросов, я с трудом отбираю два самых простых и бросаю их в трубку.

- Как? Где?

- Авария за городом. Она в "Святого Брутта", возле парка.

Я уже на автобусной остановке.

- Сказали, как она?

В трубке замялись на две секунды.

- Говори, Миа! - кричу я, потеряв контроль.

- Плохо, Роланд.

Плохо. Это слово тяжёлой кувалдой выбивает воздух из моей груди. Плохо. Я не глядя сую телефон в карман и заскакиваю в автобус.

Пока едем, в голове прокручиваются моменты последних часов с Сюзан. Её брат прилетал на выходные и она с родителями уехала в аэропорт. "Это часа на четыре, вечером буду в городе" - сказала она напоследок, целуя меня в уголок губ.

Меня колотит. Какая-то женщина посмотрела на меня и тихонько передвинулась дальше к окну, видимо моё искажённое болью лицо не вызывало у неё доверия. Время ведёт себя чертовски странно. Такие вещи, как зелёный сигнал светофора или подъем на речной мост занимают в моей голове сотни лет. Ели сдерживаюсь, чтобы не выскочить из автобуса и бежать сломя голову в сторону больницы. В глазах непонятные пятна. Тело оказывается хреновым резистором как к электрическому току, так и к эмоциональному, пропуская волны по рукам и ногам, так что меня аж выкручивает.

Наконец моя остановка. Пока я спешу через парк, в голове крутится эта дурацкая детская игра - если успею за три секунды к тому дереву - с Сюзан всё будет хорошо, если за пять секунд к этой скамейке - она будет жить. Смешно. Как будто жизнь играет по твоим правилам.

В больнице мне указали на место в зоне ожидания - пациент в реанимации, никого не пускают. Из-за тумана в глазах я нескоро осознал, что люди в другом конце холла - это родители Сюзан. Я не был с ними знаком лично, но интуиция подсказывала, что это так. Мужчина с разбитой скулой и лицом серым, как камень, плачущая женщина на груди молодого парня. Они ждали выхода врача.

В фильмах прощание с любимой всегда красивое. Слёзы, обещания вечной любви и последний вдох на кончике поцелуя. Я своё прощание запомнил только в виде картины с подсолнухами. Она висела на стене напротив и именно эта картина стала разделителем моей жизни от света к тьме, являясь в самых страшных моих снах так чётко, словно кто-то вырезал её на внутренней стороне черепа. Я смотрел на неё, когда наконец вышел врач и тихо сообщил родителям, что Сюзан больше нет. Моей Сюзан больше нет.

Как передать ощущение полного отчаяния? Я не знаю. Представьте, что в полной темноте, ступая по лестнице, вы вдруг понимаете, что очередной ступеньки просто не существует и вы только что шагнули в пропасть. Вы с замиранием сердца падаете во мрак и вот то время пока вы летите, это и есть ваша жизнь. Сложновато, не правда ли? Жизнь вообще не простая штука, скажу я вам.

К Сюзан меня так и не пустили. "Только родственники" сказал усатый медбрат, остановив меня за руку. Потом, видимо углядев в моих глазах ту темноту, что я ощущал внутри, шепнул что-то своему напарнику и мягко вывел меня на улицу, через боковой проход.

- Не надо тебе туда, парень, - тихо сказал он мне, - поверь, я знаю о чём говорю.

И снова время подводит меня. Несколько дней я провожу в полной прострации, путешествуя в глубинах собственного разума и совершенно не осознавая происходящего вокруг. Сон больше походит на ласковое качание на волнах, у которого нету чётких границ. Я не ем и не пью, абсолютно отрубившись от реальности.

Через два дня меня находят родители, узнавшие о случившемся. Судя по глазам мамы, на меня физически больно смотреть. Она всё время держит меня за руку и плачет. Отец, обняв меня, как в последний раз обнимал только в детстве, спрашивает, могу ли я идти. Упаковав самые нужные вещи, я уезжаю с ними.

Человек - существо сильное. Несмотря на удары жизни, проходят дни, недели и он снова готов шагать дальше, упрямо, словно верблюд в самой большой в мире пустыне. Время, оно же не враг и не союзник. Оно просто течёт.

Спустя две недели после смерти Сюзан, я больше не мог терпеть взгляды знакомых, которые каждый раз искали в моих глазах намёки на некий исход. Я разобрался с делами в колледже и поговорил с родителями, сообщив что взял академотпуск и уезжаю, пока не знаю куда. Как ни странно, они приняли новость без особого сопротивления, скорее всего, ждали от меня чего-то подобного.

- Обещай мне, - обняв меня сказала мама, - что ты вернёшься.

- Я вернусь, - с перекошенной улыбкой ответил ей, - ты же знаешь, что вернусь.

Я заехал на нашу с Сюзан квартиру. В последний раз до боли в глазах запоминал все детали, потом сложил в сумку её рисунки и футболку с надписью "Into the night" - это всё, что осталось после неё, кроме образа в голове, который я составлял, гладя пальцами вдоль линий её подбородка.

Спустя два года по тихой тропинке кладбища шагает молодой человек и собака. Парень ищет надгробие из серого камня, последнее в седьмом ряду. Пёс весело прыгает рядом.

- Здравствуй, Сюзан, - тихо говорю я, смотря на фотографию на надгробном камне.

Девушка на ней улыбается, но как то непривычно, моя Сюзан улыбалась совсем не так. Дотронувшись до гладкого мрамора, я ласково провёл по нему пальцами. Снизу Джейк замолотил хвостом, он не совсем понимал, почему у его хозяина столько грусти в глазах. Он бы рад мне помочь, но только не знает как.

Я присел и положил руку ему между ушей, а он счастливо высунул язык. Неугомонный комок радости. Видимо, кто-то сверху решил, что в этом мире не хватает гармонии. Всё правильно. Я обернулся к Сюзан:

- Когда мы встретимся, я обязательно расскажу тебе о местах, где смог побывать.

В глазах защипало. Смахнув одинокую слезу, я встал и кивнул Джейку:

- Идём, друг, нам пора.

Начинался дождь.