«Мы задолжали фанатам»: Рон Перлман — о кумире, письме от дель Торо и «Хеллбое 3»

То письмо стало началом прекрасной дружбы.

Редакция The Independent опубликовала полную версию интервью с Роном Перлманом. В превью актер высказывался о критиках фильма «Не смотрите наверх», также Перлман поговорил о знакомстве с Гильермо дель Торо, своей карьере и возможному возвращению к роли Хеллбоя.

В середине восьмидесятых Перлман подумывал бросить карьеру актера. Дело было в деньгах: тогда он зарабатывал лишь чуть больше, чем приглашенные гости в телевизионных шоу.

Лучший актер по версии Рона Перлмана — Марлон Брандо. Перлману довелось поработать с ним на площадке «Острова доктора Моро» и Рон был в восторге.

Рон Перлман

актер

Он мой актер-кумир, но рядом с ним я затихал. Если он оказывался поблизости, то я переставал быть собой. Чувствовал себя так, словно я недостоин.

С создателем «Сынов Анархии» Куртом Саттером у Рона сложные отношения. Видимо, Перлман считает, что Саттеру не стоит доверять руководство другими людьми, но говорить об этом прямо актер не готов.

Рон Перлман

актер

Он был очень жестким. Власть эта такая штука, которую не следует давать всем подряд. Вот и все, что я могу сказать.

Перлману не очень хочется сниматься в третьем «Хеллбое», но если Гильермо дель Торо все-таки соберется делать новый фильм, то Рон готов.

Рон Перлман

актер

Хочется ли мне сыграть в «Хеллбое 3»? Да хрен там, мне 71 год. Но мы задолжали его фанатам и должны дать им этот фильм, потому что он будет эпическим завершением истории [Хеллбоя].

В общем, Гильермо, если ты это читаешь, то знай: пока ты не сделаешь эту хреновину, я буду и дальше тебя долбить.

Перлман и дель Торо действительно давно дружат: еще со времен «Хроноса», первого полнометражного фильма режиссера. Перлман до сих пор хранит письмо, в котором дель Торо предлагал ему поработать вместе.

Рон Перлман

актер

Письма такого типа получаешь всего несколько раз в жизни. Это одно из тех писем, что ты сохраняешь, а когда появляются деньги — вставляешь в рамку. Я читал и испытывал такие чувства, будто выиграл премию за жизненные достижения.

За всеми этими масками я был лишь не особо известным характерным актером. Никто меня не узнавал, не говоря уж о том, чтобы знать, как меня зовут. А он знал.

Словом, заключает Перлман, то письмо стало началом прекрасной дружбы.