Гамбит

Долгожданный юбилей. Ровно сто лет, как я застрял в этом проклятом месте, окруженный вещами, которые нельзя логически обосновать.

Даже не знаю, дорогой друг, как ты узнаешь о моей истории, ведь отсюда ничто обратно не способно вырваться. Шутка ли, я даже не знаю, как сюда попадает это самое 'ничто'. Место это, словно черная дыра, засасывает в себя всё и вся, а выпускает… А, нет. Соврал. Иногда выпускает…

Гибель моя была крайне болезненной и невыносимой. По крайней мере, для вас, из двадцать первого. Испанка. Повезло же мне, почетному бойцу СССР, ветерану, попасть в последнюю волну этой чертовой болезни... А считанными часами позже она испарилась. Понимаешь, порча, некогда выжигавшая сотни миллионов людских душ, пропала за пару дней. Ей-богу, будто вся Вселенная решила отдать мне должное после того, как пуля чуть не попала мне в сердце на Восточном фронте. Но мне ведь повезло, лишь осколок, который пролетел мимо. Как бы то ни было, я всегда верил в судьбу, и раз мне была заготовлена сия участь, то я принимаю ее с честью.

Свет в конце туннеля, беспросветная мгла, рай, ад, чистилище… Какие только версии люди не придумывали, чтобы описать загробную жизнь. Их объединяет лишь одно: всё это — бред, придуманный религиозными фанатиками.

Вот будет весело, если комиксы двадцать первого тоже через тысячу лет примут за чистую монету и поверят, что когда-то существовал человек в черном костюме с нелепыми ушками или человек, пускающий из глаз красные лучи. Иисус же обладал божественным даром? Да, говорите? А где подтверждения? В Библии? Так её тоже фанатики писали. Где доказательства летописцев тех веков? То-то же. Всё это брехня. Если бы он существовал, то спас бы меня. Давно я отрекся.

Подумать только, а ведь кто-то и вправду верит, что их муки вознаградятся, их добрые поступки учтутся, а грехи будут прощены. Увы и ах. Мы всегда славились своей слепотой. Вчера люди верили в Одина, сегодня — в Иисуса, завтра уверуют в мессию-Сталина, наделяя его божественными чертами и всемогуществом. Хм...

Смерть. Нелёгкая ступень в судьбе человека. Многие боятся, трепещут перед леденящей душу старухой с косой. На деле всё гораздо поскромнее, даже успеешь разочароваться. По крайней мере, со мной так случилось.

Представь мгновение из прошлого, когда тебя мать укладывала в постель. Ты не можешь противиться ее колыбельной. Слушаешь нежный, милый голосок мамы, напевающий мелодию, и не можешь бороться с ним, засыпаешь, даже если этого не хочешь.

Но я не уснул. А ведь должен был. Что-то произошло, что разрушило мою судьбу, не сомневаюсь. Если это не так, тогда и не знаю, что вообще о себе думать. Меня выбросило. Знаешь, когда во сне ты начинаешь падать с очень высокого обрыва, а потом резко вскакиваешь в холодном поту? Только я не проснулся у себя дома в тёплой постели и в окружении своей любящей семьи. Я очутился в сером, холодном и ужасающем месте.

Я обнаружил себя лежащим в зале старинного деревянного дома, сгнившем и омерзительном. Рядом со мной стояли высокие стеллажи с непонятными книгами, названия которых на корешках невозможно было прочесть. Получалась какая-то бессвязная ерунда. 'Араупхк Кхпуара', 'Гареуфн-Нфуераг Гор Рог'... Я попытался достать одну из них, но не смог ухватиться за ее обложку. Они все находились будто за стеклом, неприкасаемые, далёкие…

Комнату наполнял голубовато-зелёный тусклый свет, исходящий откуда-то извне. Он отдаленно напоминал северное сияние. Не спорю, что казалось так потому: в детстве я мечтал стать полярником, коим был мой дед. Даже зуб белого медведя всегда носил на шее. Талисман, чтоб его. Но как же так… 'Я не мог за миг переместиться из Витебска на полюс. Может, это иллюзия? Последствия лихорадки?' — успокаивал себя я. Я ещё не спешил выбираться наружу.

Удивительно, на какие мысли способен человек в приступе паники. Выдумывает на ходу призрачные идеи, цепочки, не связанные между собой никаким образом, мечется из стороны в сторону в поисках чего-то неуловимого. Лишь бы себя успокоить, лишь бы отрицать существование того, что находится у него перед носом.

Вырвавшись в страхе наружу, я лишился дара речи. Кошмарная картина, появившаяся перед глазами напугала бы, наверное, даже Иисуса Христа. Как можно было сотворить что-то такое ужасающее, блеклое и дьявольское? Силуэты. Серые, темные силуэты многоквартирных, деревянных домов, гидроэлектростанций, разрушенных башен, освещенных тусклым бирюзовым светом, исходящим сверху, от источника, на который нельзя было взглянуть, ведь он сразу же менял свою позицию.

В воздухе парили частицы пепла, а густой дым витал под ногами, не позволяя взглянуть вниз. И всё находилось будто в невесомости. Лишь когда я в ужасе пробегал мимо, частицы начинали шевелиться, хаотично двигаясь по непонятной траектории, а потом вновь обретали прежний покой.

Горелого запаха не было. Никакого. Я чувствовал, что нахожусь в стерильном мире, где не могу ничего потрогать, услышать или почувствовать. Лишь увидеть и ужаснуться. Задуматься: как я сюда попал?

Куда? Куда я бежал? Я не знаю. Меня охватывала паника. Я пытался сбежать от действительности, от бесконечной серой ловушки, в которую попал и из которой, скорее всего, больше и не вернусь. Звери, угодившие в клетку, от отчаяния порой начинают грызть решетку.

Сто лет скитаюсь в этом призрачном мире, время от времени ужасаясь от потусторонних звуков, изредка исходящих откуда-то свыше и мгновенно сливающихся с давящей на уши тишиной, и не нахожу ни единого ответа. Где я? Почему я всё ещё жив без еды, воды и сна? Где хоть что-то?

Почему всё выглядит таким настоящим и ложным одновременно? А что, если это сон? Предсмертная фантазия, которая лишь кажется бесконечной? Это иллюзия. Прошло сто лет? Ха. Какая разница. Это просто лихорадка, логично ведь?

Но не может же болезнь создавать столь непонятные образы в моей голове… Я начинаю отбрасывать эту теорию, которая не сочетается с действительностью.

Изредка в холодном мире происходят изменения. Появляются новые силуэты. Дымящиеся странной формы, немного похожие на автомобили Генри Форда, странные гигантские круглые тарелки, загораживающие весь горизонт. Это что, какая-то свалка? Свалка вещей, которые вышли из употребления? Свалка ненужного? Как же я тут оказался? Я — лишний в нашем мире?

Тишина становится хорошим собеседником. Намного лучшим, чем люди. Кому нахрен нyжно твоё 'я понимаю', 'через такое все проходили'? Нельзя просто взять и выслушать? Нельзя просто взять и не вставлять через каждое слово проклятые шаблонные фразы, которые мне и нахер не сдались?

Я начинаю забывать себя. Не помню, кем был и как тут оказался. Чтобы не забыть русский язык, я часами сижу и разговариваю с собой. Изливаю душу. Повторяю слова, сказанные сотни, а может и миллионы раз.

А странно всё это. Как рассказывал Верн в 'Таинственном Острове', человек, находящийся в одиночестве, когда-то должен слететь с катушек, превратиться в животное, которому хочется лишь пожрать и поспать. Видишь ли, пробуждаются наши инстинкты, заложенные глубоко в мозгу. Звериное начало рано или поздно берет верх над человеком.

А мое сознание будто заморожено. Я все еще остаюсь человеком. Несмотря на то, что я очень одинок. Я нередко задаюсь вопросом: а зачем я вообще трачу время на то, чтобы не забыть русский язык? А вдруг я его и так не забуду? Паранойя? Всё, что изменяется — моя память. Я чувствую, что с каждым днём из головы вырывают всё больший кусок меня. Начинаю терять себя.

Вдруг я не ищу ответов? Может, они были скрыты где-то в глубине моего сознания или памяти, а потом испарились под давлением времени? А кто его знает. Пытаясь добраться до них и глубже ныряя в своё подсознание, я лишь наношу себе вред, приближая ужасающий миг, когда судьба сделает свой ход.

Ладно. Ответы мне все равно ничего не дадут. Я — пленник этого холодного и глухого мира.

Исполин. Спустя сотню лет забвения, я вижу хоть что-то новое, что-то... живое?

Он двигается. Стремительно. Выделяется на фоне силуэтов. Похож на колоссального глиняного голема, идущего вперед к какой-то непонятной, призрачной цели. Чем-то напоминает меня в первые дни в этом забытом месте.

Когда я пытаюсь его догнать, то он начинает быстро убегать, а когда останавливаюсь — он, словно глумясь надо мной, замирает. Взгляну — отворачивается, посмотрю в другую сторону — смотрит мне в спину.

Погоди-ка... Вон, вдали! Человек! Крохотный. Смотрит в другую сторону… Не замечает меня… Неужели я для него, как и для Голема, скучен и неинтересен? Неужели я не интересен для тех, для кого я — единственный собеседник? Им тоже проще быть наедине с тишиной, как и мне?

Закричал что есть мочи, но мой возглас поглотила тишина. Я забыл о том, что это место — немо. Оно давит на твой разум, заставляя усомниться в том, что ты вообще реален. Но такого просто не может. Такой мир не должен существовать… Я реален. Cogito ergo sum. Верно же?.. Я обернулся на Гиганта… На Карлика… А вдруг?.. Да нет, бред же, нет. Но проверить, все же, стоит.

Это я. Все эти объекты. Они, словно миражи в пустыне, одурманивают мой рассудок, заставляя поверить в то, чего нет. Почему я пришел к этому раньше? А черт его знает. Может быть, пришел. И просто забыл об этом. Когда-нибудь я снова забуду. Совсем скоро.

Я окончательно схожу с ума? Нет, я точно помню, что их не было раньше. А силуэты? Они все пропали. Осталась пустота. Неужели не появится больше ничего? Неужели ниже не осталось ничего, чтобы сюда сбросить?

Голем и Карлик — это я. Отражение моей души, нашедшее место в этом проклятом и забытом мире. Но ведь… Пустота и Голем с Карликом — мои единственные собратья? Я не понимаю. Что я имел в виду под отражением моей души? Что я считал до этого? Черт, думай. Думай. Думай…

Мир уменьшается у меня на глазах. Судя по нацарапанным по всему телу надписям, раньше он был гораздо больше.. Я не помню того, что было вчера. Скоро наступит момент, когда я буду помнить только прошедший час. Минуту. Секунду. А что случится потом? Я исчезну? Надеюсь на это. Я не могу так жить… Нет, существовать.

Таинственных Голема и Карлика, имена которых в виде шрамов остались у меня на руках, больше нет. Видимо, они исчезли вместе с другими вещами, о которых я упоминал тебе. Чёрт, я что, говорю вслух? 

Теперь весь мой мир ограничен каким-то странным деревянным домом с высокими книжными стеллажами. Попробовал взять книгу. Не достаю. Пальцы не могут ухватить. Они находятся будто за стеклом. На корешках написаны странные фразы, которые невозможно прочесть. Может быть, забытый, древний язык, который очень похож на русский? Не знаю. Лишь бы уйти отсюда.

Комнату наполняет бледный свет, похожий на лунный, источник которого находится где-то снаружи. Какой-то нонсенс. Судя по надписям, я тут был ещё в самом начале… Но ведь рассказчик утверждал, что этот дом пропал вместе с Големом и Карликом. Чепуха…

Удивительно, на какие мысли способен человек, не знающий, что произойдет с ним через секунду. Хворь прогрессирует и я начинаю на ходу забывать то, что делал секундами ранее, и это происходит постоянно. А выхода нет. Всё тело исцарапано надписями и цепочками, которые я не успеваю прочесть, как тут же забываю начало.

Вырвавшись в страхе наружу… Нет. Дверь заперта. Я в ловушке. Перед глазами появилась кошмарная картина: стены, будто повторяя рассказы моего деда, постепенно сближаются. Наконец-то эти муки закончатся.

Силуэты. Перед глазами постоянно мелькают силуэты, которые до этого момента я мог только представить, но не вспомнить. Образы перелистываются, будто страницы толстой книги, не давая и шанса понять, что они значат. И вот она близится, последняя строка этого тома…

И всё. Тьма. Я остался во мраке. И это конец? А ведь скучно. Не так я себе вообще все представлял. Но ничего. Может быть, это лишь начало? Может быть, сейчас что-то появится? Окажется, что это все был сон, а на деле я лежу в лазарете, живой-целехонький. Правда ведь?

Сто первый год. Тьма. Не вижу себя. Тела не существует.

Забываю слова. Говорю в темноту. Надеюсь. Может, кто-то услышит.

Мне нужна помощь. Постоянно слышу чей-то шепот. Он всё ближе и ближе ко мне.

Время от времени чувствую странное. Мой рассудок отключается. Связано с шепотом? Тут люди?

Не могу прикоснуться. Не чувствую. Однажды меня что-то сильно толкнуло назад. Я потерял сознание. Не знаю, сколько прошло. Три? Шесть? Девять?

Один. Девять. Один. Один. Тьма. Шепот.

Кто я. Что я. Не знаю. Не хочу. Уберите.

Голем. Карлик. Реальны. Не я. Кто-то.

Занавес.

— Слышал, что испанка пропала? Пронесло, а?

— Чушь собачья. Видел, как недавно дурной из нашего отряда слег от этой порчи. Отвечаю, гадость все еще в воздухе. У правительства все схвачено. В войне же применяли газ. Так почему бы им не замутить газовое лекарство? Может, так и сделали, хрен его знает, Ваня.

— Как-то читал в одной книге… Даже записал на пергаменте.

— Типа умный? Ну че, читай.

— 'Тщетны попытки сделать глубины доступными всякому, а истина всегда скрыта в глубине…'

— Муть какая-то, Ваня. Давай по стопке.